Тетя, спонсировавшая и покупку корабля, и саму экспедицию, была недовольна, что Брусилов приобрел шхуну на свое имя. В результате она заключила с ним договор, жесткие условия которого похожи на обязательства капитана Татаринова перед братом Николаем. Требование Анны Николаевны убрать из предприятия мелких акционеров привело к тому, что трое пайщиков, среди которых были гидролог и врач, в последний момент отказались участвовать в экспедиции. Списались с корабля старший механик, штурман и несколько матросов, пришлось впопыхах набирать новых людей.

Роль врача взяла на себя племянница начальника Главного Гидрографического управления Михаила Ефимовича Жданко Ерминия, окончившая в свое время самаритянские курсы медсестер. Она оказалась на судне почти случайно: согласилась стать пассажиркой на первом этапе плавания вокруг Скандинавии.

Вернуться на главную страницу

По настоянию капитана Ерминия телеграфировала отцу: "Трёх участников лишились могу быть полезной хочу идти Владивосток умоляю пустить". Александр Ефимович не одобрил порыв дочери, но и не запретил ей выполнить задуманное: "Путешествию Владивосток не сочувствую. Решай сама. Папа". Двадцатидвухлетняя девушка стала членом арктической экспедиции.

"Св. Анна" дошла до Югорского шара, откуда полетели к родственникам бодрые письма. Хотя корабль сильно отставал от графика, он на удивление легко проскочил в Карское море и через месяц практически пересек его, подойдя к Ямалу. Но в 9 км от полуострова судно вмерзло в лед. Команда была готова к зимовке и перестроилась на новый режим: метеорологические наблюдения трижды в день, сбор плавника для топлива, фотосъемка побережья. Провизии было достаточно, ничто не предвещало беды.

28 октября ледяное поле, в которое вмерзла "Св. Анна", оторвало от прибрежного льда и потащило на север. Экспедиция туда и предполагала направляться: нужно было обогнуть Ямал и остров Белый, чтобы выйти к Енисею. Однако время шло, Белый остался далеко позади, а Обь-Енисейское сточное течение продолжало нести корабль в направлении полюса. Впереди было два года дрейфа.

"Св. Анна" тем временем неумолимо уходила все дальше от Большой земли. И штурман решил пройти по льдам до острова Флоры на Земле Франца-Иосифа – к 1914 году шхуну уже вынесло к северу от нее. Капитан был категорически не согласен покидать судно – он рассчитывал, что летом 1915 года корабль выйдет к островам Шпицбергена или на чистую воду в районе Гренландии. Однако он не противился решению Альбанова, тем более что это позволяло сэкономить скудные запасы провизии. 23 апреля 1914 года штурман и 13 матросов покинули корабль – как и в "Двух капитанах". Альбанов уносил с собой запечатанную жестянку с письмами и документами, врученную ему капитаном.

До первой стоянки груженные провизией и каяками нарты тащили все члены экспедиции – уходивших решили достойно проводить. На прощание распили за благополучное возвращение домой чудом уцелевшую бутылку шампанского. На следующий день разразилась метель, три дня не дававшая высунуть нос из палатки. 26 апреля вновь пришли "посланцы" со шхуны – принесли горячую еду в жестянках. Как выяснилось, это была уже вторая попытка: накануне они чуть не заблудились в метели и вернулись на корабль. К тому времени, как штурман с товарищами смогли продолжить путь, дрейф отнес их на 35 верст на север. На юг они продвигались за один переход верст на пять-шесть.

Оказавшись на Большой земле, Альбанов переслал в Гидрографическое общество все документы, которые передал с ним капитан Брусилов. Личных писем от членов экспедиции не было. Версий несколько: капитан мог передать их не со штурманом, с которым у него были натянутые отношения, а с одним из доверенных матросов, пропавших во льдах, Петром Максимовым. Звучало и предположение, что они могли быть уничтожены, чтобы скрыть причины конфликта. Тема "пропавших писем" тоже нашла отражение в романе.